Здравствуйте форумчане! Публикую пару глав (сколько успел отсканировать и отцифровать) из рассказа Т. Засыпка. Если вдруг кого заинтересует выложу остальное. (приношу извинения за ошибки - издержки файн ридера) Эту книгу (полковник в отставке Т. Н. Засыпка начал писать еще в годы Великой Отечественной войны, когда находился на излечении в эвакогоспитале. Завершить работу не удалось: поправившись, Тимофей Никитович снова отправился на фронт, а незаконченную рукопись передал одному из боевых товарищей-партизан. Возвратиться к работе над своими воспоминания¬ми о партизанском движении на Смоленщине, одним из организаторов и участников которого был он сам, Т. Н. Засыпка смог, лишь уйдя в отставку. Он тщательно просматривал архивы, уточнял события, выяс¬нял судьбы своих отважных товарищей, дополнял ра¬нее написанное новыми фактами. Требовательный к себе и к людям, автор воспоминаний стремился прав¬диво описать действия подпольщиков и партизан. Уже будучи больным, он несколько раз приезжал -на Смоленщину, пешком обошел места, где ему дове¬лось сражаться с фашистами, беседовал со многими бывшими -партизанами и жителями приднепровских деревень. Смерть оборвала его жизнь, когда руко¬пись была в основном готова. Тимофей Никитович Засыпка родился в 1909 го¬ду в селе Берестовом Запорожской области. До при¬зыва в 1931 году в Красную Армию работал агро¬номом совхоза «Металлист» под Ворошиловградом. Отслужив срочную службу, Т. Н. Засыпка навсегда остался в армии. Накануне Великой Отечественной войны закончил командный факультет Академии связи РККА. Когда началась война, капитан Засыпка был начальником связи 229-й стрелковой дивизии . В составе 69-го стрелкового корпуса 20-й армии это соединение участвовало в Смоленском оборонитель¬ном сражении. В бою на Днепре восточнее Смолен¬ска Т. Н. Засыпка был тяжело ранен и попал в окру¬жение. Его, как и многих других воинов, укрыли от фашистов, вылечили .и поставили на ноги жители смоленской деревни Шилово. Еще не оправившись полностью от раны, Тимо¬фей Никитович возобновляет борьбу с врагом. Вмес¬те с несколькими командирами Красной Армии и местными патриотами он сколотил подпольную бое¬вую группу. А в феврале 1942 года партизаны избра¬ли его командиром отряда. Когда было создано крупнейшее партизанское соединение Смоленщины «Дедушка», преобразованное потом в 1-ю партизан¬скую дивизию, он командовал в нем батальоном, а затем полком. После нескольких месяцев напряжен¬ной партизанской борьбы Т. Н. Засыпка, выйдя с группой партизан из окружения, продолжал сра¬жаться с гитлеровскими оккупантами в рядах Со¬ветской Армии и дошел с нашими победоносными войсками до Берлина. . Книга рассказывает о зарождении и развитии партизанского движения « бывшем Глинковском и Дорогобужском районах, о боевых действиях под¬разделений партизанской дивизии. Автор показывает тяжелые условия оккупационного режима, расска¬зывает о преступлениях немецко-фашистских войск на Смоленской земле, которые сожгли вместе с жителями несколько деревень, повествует о том, как возникла и нарастала волна народного сопротивле¬ния оккупантам, в каких необычайно трудных усло¬виях приходилось бороться в тылу врага. Прочтя книгу, читатель узнает о мужестве и героизме многих советских людей, таких, как колхозники Захар Алек¬сеевич и Авдотья Васильевна Солдатовы и Андрей Михайлович Леонов, медсестра Екатерина Федоров¬на Коромишина и другие. В книге уделено внимание взаимодействию пар¬тизан и воинов 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П. А. Белова. Автор приводит ряд интересных эпизодов совместной бое¬вой деятельности партизан и конников-гвардейцев. весной 1942 года в тех самых местах, где родилась советская гвардия. Боевая деятельность партизан в указанных выше районах .имела свою специфику: она велась в не¬посредственной близости от линии фронта; партиза¬нам приходилось вести бои не только с многочислен¬ными карательными полицейскими формированиями, но и с регулярными частями противника, применяв¬шими артиллерию, танки и авиацию. Первая партизанская дивизия находилась в не¬посредственном подчинении штаба генерал-лейтенан¬та П. А. Белова, выполняла его боевые задачи. Кавкорпус прорвался в тыл врага на территорию партизанского края в конце января 1942 года. Ставка Верховного Главнокомандования разработа¬ла план окружения и разгрома в районе Вязьма — Сычевка основных сил вражеской группы армий «Центр». Кавкорпус должен был с помощью .воз¬душно-десантных бригад и партизанских отрядов прорваться на север, перерезать в тылу враг.а же¬лезную дорогу и автомагистраль Москва — Минск и соединиться с двигавшимся ему навстречу 11-м кавалерийским корпусом из состава войск Калинин¬ского фронта. Выполнение этой задачи обеспечило бы полное окружение вражеской группировки войск, создало бы условия для ее уничтожения. Данная наступательная операция советских войск в тылу врага была рассчитана на использование пар¬тизанских сил, действовавших вблизи от линия фрон¬та. Это обстоятельство и определяло тактику парти¬занских отрядов я соединений, вошедших в подчине¬ние армейского командования, а поэтому вынужден¬ных вместо широкого маневрирования и рейдов по тылам противника вести тяжелую позиционную вой¬ну, оборонять значительную территорию в тылу врага. Первая партизанская дивизия была построена по образцу армейских соединений, и создавалась она исключительно .в интересах фронта. Операция по раз¬грому тылов группы армий «Центр» не удалась', командование Западного фронта приняло решение вывести из тыла врага армейские части и соединения, что и было осуществлено с помощью партизан в июне 1942 года. Сохранять партизанскую дивизию в прежнем виде отпала необходимость. К тому же создалась реальная угроза для ее уничтожения: гитлеровцы бросили против Дорогобужского партизанского края несколь¬ко дивизий, придав им танки и авиацию. Исходя из этого, Смоленский обком партии ' обратился в ЦК ВКП('б) с письмом, в котором высказал мнение, что «нет необходимости идти на большие жертвы по обороне освобожденной территории»', и просил разрешения расформировать 1-ю партизанскую ди¬визию на мелкие отряды, поставив перед ними но¬вую боевую задачу по разгрому вражеских комму¬никаций. В такой обстановке разворачивались события, о которых рассказывается в книге Т. Н. Засыпки. О партизанской войне на Смоленщине создано не¬мало .книг, однако они далеко не исчерпали этой те¬мы. Мемуары Т. Н. Засыпки, написанные не только по личным воспоминаниям, но и с использованием архивных источников, открывают новые, ранее не¬известные страницы героической летописи всенарод¬ного подвига в годы Великой Отечественной войны. Партийный архив Смоленского обкома КПСС 1 15 мая 1941 года я прибыл на должность началь¬ника связи 229-й стрелковой дивизии. Настроение было бодрое. Энергии — хоть отбавляй. Хотелось не ударить в грязь лицом и вывести часта и подразде¬ления связи в число передовых. Такую же цель преследовали и другие мои товарищи. Поэтому все командиры нашей дивизии включились в соревнова¬ние за лучшие показатели в боевой подготовке и ра¬ботали с огоньком. Но эти заботы прервало нашест¬вие немецко-фашистских захватчиков. Дивизия в спешном порядке погрузилась в эше¬лоны, и 5 июля ее части прибыли на станцию Орша и поступили в распоряжение 69-го стрелкового кор¬пуса, «входящего в состав 20-й армии. В тот же день 229-я стрелковая дивизия получила задачу занять оборону в районе Богушевска. Но не успели мы еще закончить оборонительные работы первой очереди, как появились передовые части противника. Завязался ожесточенный бой. Гитлеровцы намеревались с ходу овладеть Богушевском, однако наша дивизия стойко удерживала свои позиции. Получив отпор с фронта, противник прекра¬тил лобовые атаки и начал обтекать наши фланги. Этот маневр не предвещал нам ничего хорошего. И Действительно, к исходу дня на КП дивизии при¬бежал майор Перетрутов с группой командиров вто¬рого эшелона и доложил, что в нашем тылу уже действуют фашистские танки. Высланная разведка установила, что противник расставил на всех пере¬крестках тыловых дорог танки, а в промежутках между ними поджег леса и кустарники. Таким образом, мы очутились в сплошном огненном кольце. Пришлось с боем -вырываться из этого кольца и от¬ходить на запасный рубеж. Настоящим героем показала себя в этом бою начальник связи одного из стрелковых полков стар¬ший лейтенант Салбиева. Я не знаю, как ее звали. По национальности она татарка. Салбиева вывела из окружения большую группу красноармейцев, пока¬зывая им личным примером, как надо проходить сквозь горящий леей как следует преодолевать загра¬дительную зону огня противника. Должен признать¬ся, что в то время такой выдержкой и хладнокро¬вием мог похвастаться далеко не каждый мужчина. За первым боем последовал второй, за вторым — третий, а потом боевые действия начали развиваться с такой стремительностью, что уже трудно было оп¬ределить, когда заканчивался один бой и когда на¬чинался другой. Около месяца вели мы тяжелые бои с превосхо¬дящими силами противника, отходя последовательно от одного рубежа к другому. При отходе наших ча¬стей самые тяжелые моменты -наступали тогда, ког¬да прерывалась связь со старшим штабом и соседя¬ми. В таких -случаях казалось, что вся наша дивизия попадала -в огромный железный ящик, по -которому непрерывно колотили со всех сторон увесистыми кувалдами. Гремит все кругом, грохочет. А что там происходит, ничего не известно. И вот эта неизвест¬ность была нам страшнее всего. В ходе июльских боев на Смоленском направле¬нии противнику были нанесены большие потери в живой силе и технике. Но вероломный враг был си¬лен. Немецко-фашистское командование, не считаясь ни с какими потерями, стремилось любой ценой ок¬ружить и уничтожить наши войска. 25—26 июля противнику удалось встречными ударами со стороны Ярцева я Починка овладеть Ратчинской и Соловьевой переправами через Днепр. Войска 16-й и 20-й армий, много дней упорно оборонявшиеся в районе Смоленска, оказались в полном окружении. Подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия прекратился. Наша 229-я стрелковая дивизия в это время оборонялась близ Смоленска, в районе Печерска и Корохоткино. Силы ее были на исходе (в полках ос¬тавалось по 150—160 активных штыков, не более). Однако об отступлении мы не помышляли — упорно держали свой рубеж, уверенные в скорой помощи. И помощь пришла. 31 мюля войска группы генерала К. К. Рокоссовского нанесли контрудар и разорвали кольцо. 20-я армия отходила от Смоленска с арьергард¬ными боями в направлении Ратчино. 2 августа ко¬мандование 229-й дивизии направило на восточный берег Днепра все свои тыловые части и учреждения, а стрелковые часта оставались на месте -и сдержи¬вали противника. Связь со штабом армии была уте¬ряна, поэтому войска вынуждены были действовать по своему усмотрению. Вечером 2 августа командир дивизии генерал-майор М. И. Козлов провел совещание командиров частей, на котором были уточнены маршруты отхода войск к переправе. В ночь на 3 августа дивизия двумя колоннами двинулась к Днепру. Гитлеровцы основательно закрепились на подсту¬пах к Ратчинской переправе и создали плотную заве¬су огня. Авангард не смог сбить их с занимаемого рубежа и вынужден был залечь. К восходу солнца па место боя подошла колонна главных сил. Оценив обстановку, командир дивизия приказал авангарду отвлекать противника с фронта, а главным силам обойти фашистов справа по лощине и прорываться к переправе. В лощине стоял густой туман. Это позволило нам совершенно незаметно подойти к вражеским пози¬циям. Гитлеровцы не ожидали атаки с этого направ¬ления. Мы забросали их .гранатами, потом в ход пошли штыки. Мы пробивались к Днелру. Вот уже блеснуло зеркало реки. Теперь до берега подать рукой, каких-нибудь 200—300 метров, и мы у цели. Но вдруг прямо передо мной высоко взметнул¬ся столб яркого пламени и поднялся черный фонтан земли. Горячая волна воздуха сбила с ног. Я вско¬чил на ноги и хотел было бежать, но тут же снова упал на землю... Дальнейшее запечатлелось в моей памяти в виде отдельных разрозненных эпизодов. Хо¬рошо помню, что я все-таки доковылял до берега и даже пытался переплыть реку, но начал тонуть и повернул обратно. .. Потом появился врач, который усадил меня на кочку, отрезал голенище сапога и начал делать перевязку правой голени. Закончив об¬работку раны, он тщательно вытер бинтом руки и дружески похлопал меня по плечу: — Ничего, капитан, до свадьбы заживет. Я бы только советовал вам на всякий случай сменить гимнастерку. — Зачем? — спросил я удивленно. — Видите ли, постановления Женевской конвен¬ции обязательны для всех государств, однако от¬дельные эксцессы по отношению к лицам команд¬ного состава не исключены... Поэтому не стоит рис¬ковать. ..Ас рядовыми они будут более гуманны. Я поблагодарил врача за совет, но менять гимна¬стерку категорически отказался. Солнце поднялось выше, туман рассеялся, и над переправой появилась вражеская авиация. Сбросив всю бомбовую нагрузку, фашистские самолеты сдела¬ли боевой разворот и с бреющего полета обрушили шквал пулеметного огня на санитарный обоз. Многие повозки загорелись. Медицинский персонал метался с одного конца колонны в другой, пытаясь оказать посильную помощь раненым бойцам, кото¬рые, спасаясь от огня, выбрасывались из горящих двуколок и расползались по кустам. Так вот как «выполняются» постановления Же¬невской конвенции! А -ведь в данном случае не мог¬ло быть ошибки. С высоты бреющего полета фашист¬ские летчики отчетливо видели белые флаги с крас¬ными крестами и хорошо понимали, что они атакуют не колонну войск, а 'санитарный обоз, Я не знаю, остался ли в живых после этого нале¬та тот врач, который ожидал гуманного обращения с ранеными от немецко-фашистских войск, или нет, но для меня в этом отношении уже не могло быть никаких иллюзий. Бой продолжался целый день. К вечеру прошел слух, что главные силы дивизии форсировали Днепр и отошли на восток. На правом берегу реки остались отдельные разрозненные группы бойцов. Во главе их стояли, как правило, командиры. Так, на¬пример, группу связистов, к которой присоединялся и я, возглавлял командир взвода лейтенант Бадин. Вскоре -к нам примкнули ездовые конно-артиллерийской батареи с шестеркой оседланных лоша¬дей. Всего нас собралось свыше 50 человек. Решили обсудить создавшееся положение и наметить план дальнейших действий. Часть людей стояла за то, чтобы двигаться к Соловьевой переправе, другая — чтобы попытаться пробиться к своим войскам юж¬нее, в районе станции Приднепровская. Не придя к единому мнению, мы разбились на две группы. Пер¬вая решила ИДТИ вверх по течению Днепра, вторая — вниз. Я присоединился ко второй группе. Меня уса¬дили на рослого вороного битюга, и под покровом ночи мы двинулись в путь. В темноте наша группа неожиданно столкнулась с колонной мотопехоты противника. Началась бес¬порядочная стрельба. Мой конь понесся вскачь за другими лошадьми. Я опустил поводья « предоста¬вил ему полную свободу. После тридцатиминутной скачки мы очутились в густых зарослях и только тут заметили, что нас осталось всего лишь шесть человек. Вот таким образом я потерял группу лейте¬нанта Бадина и остался с ездовыми конно-артиллерийской батареи. Утром выяснилось, что дальнейшее продвижение верхом невозможно: кругом оккупанты. Пришлось оставить лошадей в лесу и пробираться дальше пеш¬ком. Шли мы только ночью, а днем располагались в кустах и вели тщательное наблюдение за передви¬жением противника. В пути нам часто встречались бойцы, которые так же, как и мы, пробирались к своим войскам. По отрывочным и нередко противоречивым расска¬зам' этих людей нельзя было разобраться в том, что происходило вокруг, и уточнить, где именно проходит линия фронта. Состав нашей маленькой группы часто менялся. Одни присоединялись к нам, другие уходили. Понят¬но, что при такой текучести трудно было рассчиты¬вать на успешный выход из окружения. Наконец мне удалось сколотить группу -решитель¬ных бойцов и убедить их в возможности выхода. Они вели меня под руки, помогали перевязывать раненую ногу, а в тех случаях, когда я выбивался -из сил, нес¬ли на своих плечах. К. великому сожалению, я не знаю даже фамилий моих спасителей. Пять раз пытались мы переправиться через Днепр и все время натыкались на сторожевые посты противника. Только при шестой попытке нам удалось, прикрываясь «очной темнотой, закрепить на обоих берегах реки телеграфный кабель и пере¬браться до нему на другую сторону Днепра. На рассвете 10 августа мокрые я голодные мы пришли в деревню Шилаво Глнпковского района'. Деревня казалась вымершей. В первой хате на наш стук никто не отозвался. Во второй отказались от¬крыть дверь, ссылаясь на строгий приказ гитлеров¬ского командования. Зато хозяин третьего двора Анд¬рей Михайлович Леонов впустил нас всех в свою из¬бу, напоил, накормил и высушил наше обмундирова¬ние. Здесь мы получили полную информацию по всем интересовавшим нас вопросам. Оказалось, что врагов в Шилове в то время не было и что линия фронта проходила по Суворов¬ским высотам и далее шла вдоль железной дороги к Ельне. Противник занимал станцию Добромино, де¬ревни Марьино, Суборовка и Дубосище. Белая Грива и Березня находились в руках наших войск. К северу от Шилова и до самой Белой Гривы тя¬нулось большое болото, по которому местные стари¬ки вывели из окружения уже не одну группу коман¬диров и бойцов Красной Армии. Андрей Михайло¬вич согласился подыскать надежного проводника и для нас. Однако мне не повезло: загноившаяся рана вызвала острый воспалительный процесс, нога рас¬пухла, как колода, резко повысилась температура. О переходе ллмш фронта в таком состоянии не мог¬ло быть и речи. Пришлось проститься с товарищами и слечь в хате Леонова. Я назначил старшего груп¬пы, .передал ему свой запасной пистолет .и приказал вести людей к нашим войскам. Едва только успели мой товарищи скрыться в ближайших кустах, как затрещали мотоциклы и к нам во двор ввалилась орава пьяных гитлеровцев. Однако нам повезло. Оставив мотоциклы «о дво¬ре, враги не пошли в хату Леонова, а набросились на колхозных гусей. Поднялась стрельба. Через пол¬часа почти вся птица была уничтожена. Подобрав свои «трофеи», мародеры унеслись в Дубоеище. Андрей Михайлович вытер дрожащей рукой крупные капли холодного пота и облегченно вздох¬нул: — фу.у.у! Ну, кажется, пронесло. На другой день я снова едва не лопал в руки ок¬купантов. Это случилось так: во время завтрака неожиданно открылась дверь, и на пороге хаты появился пьяный в стельку обер-ефрейтор в сопро¬вождении переводчика. Прятаться было уже поздно. Сестра хозяина Надежда Михайловна в мгновение ока схватила большой платок и набросила его мне на плечи, прикрыв им гимнастерку. Обер-ефрейтор бесцеремонно подошел к столу, схватил кувшин с молоком и начал жадно пить. Затем он уставился на меня мутными глазами в, ткнув волосатым лальцем в грудь, хрипло рявкнул: — Зольдат? Я сложил пальцы рук решеткой и поднес их к глазам: — Нет, заключенный. — О, зер гут! Карашо! Теперь будем давать,.. М-м-м... Раухен... Переводчик поспешно поднес обер-ефрейтору ои-гарету, а мне оторвал листик курительной бумаги и насыпал щепотку табаку. До этого мне никогда не приходилось курить. Это была первая и, пожалуй, последняя папироса в моей жизни. Я сильно волно¬вался и никак не мог свернуть проклятой цигарки. Видя мою беспомощность, переводчик свернул мне козью ножку и, поднося зажигалку, тихо сказал: — Советую немедленно уходить. Здесь вас пой¬мают. Не все такие пьяные, как этот кретин. После ухода обер-ефрейтора мы с Андреем Ми¬хайловичем не стали третий раз испытывать форту¬ну. Во дворе Леонова в густой траве находился хорошо замаскированный блиндаж. Вход в него при¬крывала большая куча су¬хого валежника. Вот этот блиндаж и стал моим но¬вым убежищем. Спал я на хорошей сухой соломе, а укрывался своей шинелью. Кроме того, Андрей Михай¬лович принес большую по¬душку и теплый полушубок. Пищу мне ежедневно при¬носила шестилетняя дочь хозяина Женя. Причем все это делалось так незаметно, с такой изобретательностью, что не только оккупанты, но даже самые близкие соседи ничего не замечали. То, бы¬вало, погонится Женя за курицей и по пути бросит в блиндаж узелок с завтра¬ком, то пойдет с ведром на огород рыть картошку, а в ведре принесет мне обед. Здоровый человек попытался бы выбраться из деревни, «о мне требовалась срочная медицинская помощь. На мое счастье, в Шилове в то время под видом беженки проживала Екатерина Федоровна Коромшина. До войны она работала операционной сестрой в хирургической клинике Смоленска, а с началом войны добровольцем пошла на фронт, рабо¬тала старшей медицинской сестрой в одном из на¬ших военных госпиталей. Не только я один обязан Екатерине Федоровне спасением жизни. Федоровна — так называли мед¬сестру все жители деревни — организовала в Шилове настоящий подпольный лазарет. Ночью она регуляр¬но обходила свои «палаты» и врачевала наши раны. С помощью местных жителей Екатерина Федо¬ровна организовала питание раненых и 'больных ко¬мандиров Красной Армии. Это был настоящий под¬виг, достойный пера писателя или кисти художника. Быстрые и решительные меры Екатерины Федо¬ровны дали свои положительные результаты. Через несколько дней у меня снизилась температура и постепенно начала спадать опухоль. Боли прекра¬тились, и появился волчий аппетит. Короче говоря, дело пошло на поправку. Но однажды я целый день пролежал без еды. Никто «о -мне не заглядывал. Беспокоило, конечно, не то, что я остался голодным, а то, что никто не пришел. Страшно 'было: не случилось ли чего-ни¬будь с Андреем Михайловичем, не арестовали ли его гитлеровцы? Может быть, они скоро придут и за мной? На 'войне надо -быть готовым ко всему. Поэтому я приготовил пистолет и обе гранаты. Вечером разгадка пришла сама собой. Услышав шуршание сухого валежника, я поднял голову и спросил: — Женя, это ты? Однако на этот раз над входом в блиндаж свеси¬лась голова незнакомой женщины. — Эй, дядя, ты здесь? — Да, здесь. : — Давай подушку и полушубок. За все время пребывания в избе Андрея Михай¬ловича я не видел его жены (она отбывала нака¬зание за преступление), но по решительному тону говорящей догадался, что .имею дело с хозяйкой, вернувшейся домой, и хозяйкой недоброй. Упраши¬вать такого человека было бесполезно. Пришлось отдать подушку и полушубок. Забрав все в охапку, хозяйка не унималась: — А ты долго думаешь здесь разлеживаться? — Мне хотелось бы немного подлечиться. — Ну няж! Буду я ожидать, пока ты подымешь¬ся. Немцы меня как мы решали эту задачу. Бургомистр Хотулев разослал по всему Глинков-скому району распоряжение о регистрации «плен¬ных» (так тогда именовали военнослужащих, осевших по деревням) и немедленном выполнении военного налога. Население, как могло, саботировало это рас¬поряжение, .но под угрозой полицейской расправы приходилось волей-неволей отправлять в Глинку хлеб и Скот. Однако все чаще и чаще награбленное добро не попадало в руки оккупантов. Не дошел до райцентра .и обоз, отправленный из Шилова. Подводы с хлебом были остановлены на дороге тремя вооруженными партизанами: — Стой! Что везете и куда? — Хлеб... в Глинку. — Кому? — Да немцу же, будь он проклят... — А вы кто такие, полицейские? — Ну что вы, что вы! Мы порядочные люди... Колхозники. — Колхозники, говоришь? Так не будьте же суки¬ными сынами и поворачивайте обратно. Пусть поли¬цейские сами везут.. . У нас с ними будет особый разговор. Возчики завернули подводы назад, а в деревне в один голос заявили: — Ни пройти, ни проехать. Все дороги перереза¬ны партизанами... Партизаны срывали и многие другие мероприятия оккупационных властей, не допускали безнаказан¬ного грабежа мирных жителей. Прошли те времена, когда в деревню являлись два-три головореза и устраивали погром. Теперь оккупантам разъезжать по деревням группой меньше чем в 40—50 человек было крайне рискованно. Об этом хорошо знали не только пехотинцы и танкисты, но даже и летчики противника. Как-то возле деревни Мончино сделал вынужден¬ную посадку вражеский бомбардировщик. Любопыт¬ная детвора валом повалила к месту посадки само¬лета. «Доблестные летчики» приняли ребят за пар¬тизанский отряд и трусливо подняли руки вверх. Разобравшись, в чем дело, командир экипажа при¬шел в бешенство и выстрелами из парабеллума ото¬гнал детей от самолета. Гитлеровские летчики сдали под ответственность старосты самолет, взвалили на спины пулеметы и, даже не потребовав подводы, пешком ушли в Смо¬ленск. Ночью группа партизан подкралась к бомбарди¬ровщику, бесшумно сняла стоявшего на посту поли¬цейского и оставила от машины кучу обломков. На похоронах полицейского старшина Мончинской волости Артем Давыдов, прозванный населе¬нием Тираном, жаловался на свою судьбу: — Пришло тревожное время. Я теперь и сам не знаю, доживу ли до завтрашнего дня или нет. Встревоженные коменданты и бургомистры-засы¬пали Рославльскую военную комендатуру просьбами о помощи. Вскоре в Глинку прибыл карательный отряд численностью до 50—60 человек, которым командовал бывший троцкист Кружеленков. Кара¬тели разъезжали по деревням района и устраивали облавы. Всех пойманных мужчин, оказавшихся не¬зарегистрированными как жители данной деревни, расстреливали на месте. Однако чаще всего «подо¬зрительные лица», предупрежденные заранее, за несколько часов до оцепления уходили в леса или прятались в болотах. Не помогали карателям и местные полицейские. Ретивых служак, как правило, находили в канавах с проломленными черепами, а те, кто был полицей¬ским по принуждению, работали в тесном контакте с партизанами. Например, шиловский «полицейский» А. С. Самусев усердно расклеивал по деревне при¬казы немецкой комендатуры, но каждый раз сам лично сообщал людям о предстоящей облаве. Позже он состоял во втором батальоне 3-го партизанского полка, неоднократно участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками и зарекомендовал себя отважным бойцом. Итак, облавы не давали гитлеровцам желаемых результатов. Убедившись на горьком опыте в беспо¬лезности такого метода борьбы с партизанским дви¬жением, оккупационные власти пустились на хит¬рость. Срочно был издан приказ о явке всех воен¬нообязанных в районные комендатуры на повторную регистрацию. Одновременно с этим указывалось, что она является последней и оккупационные власти к этому вопросу больше .возвращаться не намерены и что всем, явившимся на регистрацию, будут выда¬ны постоянные удостоверения на право жительства в тех населенных пунктах, где они пожелают. Не надо было обладать особой сообразитель¬ностью, чтобы разгадать коварный замысел врага. Немцы хотели собрать всех способных носить ору¬жие на сборные пункты и угнать в концентрацион¬ные лагеря. Таким образом, предполагалось не толь¬ко покончить с действующими партизанскими груп¬пами, но и ликвидировать базу их роста. «Регистрация» в Глинковской комендатуре была назначена на 25 января 1942 года. К этому времени прибыл отряд карателей под командой Кружеленкова и все имевшиеся в районе полицейские. Но эти приготовления были напрасны. Люди уже хорошо знали, что такое концентрационные лагеря, и 25 января в райцентр не явился ни один человек. «Регистрация» была перенесена на 28-е число. Ста¬ростам и полицейским вменялось в обязанность за¬полнить на всех военнообязанных явочные листы и обеспечить персональную явку каждого из них к указанному числу в районную комендатуру. Укло¬няющиеся подлежали немедленному аресту. Но сколько ни ходили гитлеровские холуи по дворам, явочные листы оставались незаполненными. Населе¬ние прятало воинов Красной Армии я оказывало им всемерную помощь. «Укрывающихся» ни в одной хате не обнаружили. А местные — кто поехал в лес по дрова, кто лежал с «высокой температурой», кто ушел в соседнюю деревню проведать здоровье дво¬юродной тетушки. Многие же просто посылали ста¬рост и полицейских к чертовой бабушке. Так посту¬пил и хозяин дома, где я скрывался. Когда шилов-ский староста заикнулся было о применении к уклоняющимся от регистрации ареста, то Захар Алек¬сеевич с притворной грустью сказал: — Бог его знает, господин староста, все ли мы доживем до этого двадцать восьмого числа или нет. После такого намека на «божью волю» предатель поспешно ушел со двора восвояси. Пламя народного гнева разгоралось не по дням, а по часам. К началу февраля большинство населенных пунктов Глинковекого района фактически уже нахо¬дилось под контролем партизан. Перепуганные старшины, старосты и полицейские бросали свое хозяйство и целыми семья'ми убегали в более безопасные места жительства, а тот, кто не чувствовал на своей душе «большого греха», сдавал партизанам оружие и просил у народа в свою защи¬ту, доброго слова. В первой половине февраля 1942 года в Шилово пригнел связной из деревни Березня, расположенной за железной дорогой, где, как мне было известно, осело много военных и имелось в достатке оружие. Связной передал просьбу березнянцев перебраться к ним. Я уже прочно стоял на ногах, рана зарубцевалась. Поразмыслив, решил: дело стоящее! Березня — хо¬роший опорный пункт для дальнейшего развертыва¬ния партизанского движения. С севера ее прикры¬вает Кучеровский лес, с юга — Суворовские .высоты, а с запада — Днепр. Осенью 1941 года здесь был оборудован один из узлов обороны наших войск, деревню опоясывали проволочные заграждения в три-четыре кола. После отхода частей Красной Ар¬мии на восток проволочные заграждения остались почти в полной неприкосновенности. Стоило только закрыть имеющиеся в них проходы рогатками и .вы¬ставить два-три пулемета, как Березня превращалась в прочный узел сопротивления, который не так-то легко будет взять противнику. 16 февраля я провел в избе Захара Алексеевича последнюю политинформацию, на которую собрались остающиеся в Шилове подпольщики. Я сообщил им о необходимости своей перебазировки в Березню. Сообщение было встречено одобрительно. На мои сбо¬ры оставалось не более двух суток. Стояли крепкие морозы, а я 'был разут и раздет: шинель пришла в полную непригодность, а от доб¬ротных армейских сапог остались одни опорки. Вы¬ручила дружная семья Солдатовых. Бабушка отда¬ла мне свою шубу. Захар Алексеевич «нарастил» опорки стегаными ватными голенищами, Екатерина Захаровна и Ольга Григорьевна сшили теплые мехо¬вые рукавицы, а Федоровна принесла мне шапку-ушанку. 19 февраля я тепло распрощался с шиловцами и в сопровождении Екатерины Федоровны Кормишиной, которая была не только нашим врачом, но и парти¬занской разведчицей, отправился в Березню. В деятельности нашей партизанской группы начался новый этап: мы вышли из подполья и приступили к более активным партизанским действиям. Жаль было расставаться со своими гостеприимны¬ми хозяевами. Дело не только в том, что Солдатовы спасли .мне жизнь, они непосредственно участвовали в подпольной работе по организации партизанской борьбы против немецких оккупантов: собирали для нас оружие и боеприпасы, ходили в разведку и распространяли советские листовки. В этой самоотвер¬женной и чрезвычайно опасной работе участвовала вся семья, начиная от деда Захара Алексеевича и кончая его внучкой Галей. Хата Солдатовых была настоящей партизанской явкой. Сюда прибывали на¬ши связные «з окрестных деревень. Здесь происходи¬ли встречи партизан и проводились политинформа¬ции. Солдатовы умели хранить 'партизанскую тайну. Не только соседи, но даже родной брат Захара Алек¬сеевича, который несколько раз приходил к нему в гости, не знал всего того, что происходило в этой хате. Дед с первого же дня строго-настрого пре¬дупредил всех своих домочадцев: — Значит, так... Чтобы не балабонили попусту. Понятно? Бабушка внимательно следила за всеми разгово¬рами, которые велись в хате при посторонних, и сра¬зу же перебивала тех, кто не умел держать язык за зубами: — Ешь капусту, да не мели попусту! Вскоре после- прихода немецко-фашистских .войск оккупационные власти начали распространять среди населения многокрасочный портрет фюрера с над¬писью на русском языке: «Гитлер-освободитель». Увидев его, Захар Алексеевич плюнул на портрет и с досадой сказал: — Ишь какой «освободитель» нашелся! Черт косой! С тех пор он уже иначе не называл Гитлера, как черт косой. Старик твердо верил в нашу победу. К сожале¬нию, с Захаром Алексеевичем мне не довелось сви¬деться. В конце марта 1942 года Шилово было сож¬жено карательным отрядом, многие его жители рас¬стреляны. Солдатовьгм удалось выбраться невреди¬мыми, уйти к" партизанам. Но сам Захар Алексеевич не захотел удаляться от своей родной деревни. Он долго лежал на талом снегу в кустах, наблюдая, как горело Шилово .и как гитлеровцы расстреливали на дымящем пепелище стариков, женщин и детей. — Эх, пулемет бы мне сюда, пулемет! — сжимая кулаки, шептал старик.. Через несколько дней Захар Алексеевич пришел в деревню Сельцо, где нашла приют его семья, слег в постель и больше не поднялся.. . Как жаль, что такой человек не дожил до нашей победы, в которую он так твердо верил! А бабушка дождалась светлого праздника. Пос¬ле войны мы с ней изредка переписывались и обме¬нивались скромными посылками. Авдотья Васильев¬на до самого конца жизни помнила своих партизан, но никогда не считала, что кто-то перед ней в долгу. Однажды в разговоре я как-то назвал ее героем. — Ну что ты, бог с тобой! — замахала на меня руками старушка.— Какой там из меня герой! Та¬ких героев, как я, везде полным-полно. Умерла Авдотья Васильевна осенью 1961 года. Остальные члены семьи Солдатовых живут и здравствуют поныне. Екатерина Захаровна со своей дочерью Галей проживает в Калининграде, стала уже бабушкой. Анна Захаровна работает юристом в Минске. А если моим воспоминаниям суждено будет увидеть свет, то я попрошу всех читателей помянуть добрым словом Захара Алексеевича и Авдотью Ва¬сильевну, а его дочерям и внучке Гале при встрече крепко пожать руки.
3 В Березне и соседних населенных пунктах, зате¬рявшихся близ Кучеровского леса, тянувшегося на десятки километров, осело много военнослужащих-окруженцев. Сюда с осени не заглядывали ни фаши¬сты, ни полицейские — боялись. Фактически в Бе¬резне все дела вершил председатель колхоза И. К. Игнашкин. В его доме вечером 20 февраля 1942 года собрались командиры партизанских групп ряда соседних деревень: старший лейтенант Питеримов, лейтенант Козлов, воентехник Гнедых, красноар¬меец Смирнов, бывший работник штаба корпуса Забегин, сам председатель колхоза Игнашкин и автор этих воспоминаний. Из обмена мнениями вытекало главное: партизанские группы имеются во многих деревнях, они карают фашистских ставленников, бе¬рут под защиту население. Однако разрозненные партизанские группы не мо¬гут самостоятельно вступить в бой хотя бы со взво¬дом солдат противника. Гитлеровцы сравнительно ма¬лыми силами легко расправляются с ними. Так, небольшой карательный отряд Кружеленкова, о ко¬тором мы уже говорили, состоявший всего из 50—60 лыжников, одетых в маскировочные халаты, буквально терроризировал район, где действовало не менее 50 боевых партизанских групп, насчитывав¬ших в общей сложности 500—600 вооруженных бой¬цов. Вывод напрашивался один: надо объединить разрозненные партизанские группы, создать единое командование, единый штаб. Наше совещание положило начало объединению сил партизан в один отряд. Меня избрали команди¬ром отряда, И. Д. Гнедых — комиссаром, П. Л. Забегина — начальником штаба, И. К. Игнашкина—начхозом. Екатерине Федоровне Кормишиной было поручено подобрать себе надежных помощниц и ор¬ганизовать санчасть. Совещание закончилось поздно, все устали, одна¬ко настроение у всех было приподнятое, бодрое. И хотя отряд наш был на первых порах невелик — три-четыре десятка вооруженных партизан, — мы с начальником штаба тут же написали первый приказ по «Березнянскому партизанскому батальону», в ко¬тором определили круг обязанностей каждого члена штаба, установили комендантскую службу в Бе¬резине. Сомнений в том, что со временем мы создадим партизанский батальон, у нас не было. Сама жизнь подтвердила это. Весть о партизанском батальоне быстро облетела округу. Она вызвала панику у старост деревень, полицейских и прочей нечисти, ко¬торая начала поднимать голову, и подбодрила, под¬няла настроение у колхозников. К нам шли добровольцы, желающие взяться за оружие. Шли группа¬ми и в одиночку. Шли из всех окрестных деревень. Особенно много людей прибывало из-за Днепра. Ос¬новную массу прибывающих составляли оставшиеся в окружении или бежавшие из плена бойцы и коман¬диры Красной Армии. Голодные, разутые и раздетые, с отросшими бородами, эти люди выглядели настоя¬щими лариками. Подходит к столу, где шла регистрация прибываю¬щих добровольцев, мужчина с бородой чуть не до пояса. Смотришь на него и думаешь: «Ну, этому лет пятьдесят с гаком, наверное». Из уважения к пре¬клонному возрасту пожмешь ему руку, спрашиваешь: — С какого годочка, папаша? — С девятьсот девятого, «сынок»! И выясняется: с «папашей» мы — одногодки. А бывали и такие курьезы, когда «папаша» оказывал¬ся на несколько лет моложе «сынка». При зачислении добровольцев мы сразу же ока¬зались в затруднительном положении. Дело в том, что военнослужащие-окруженцы не имели при себе документов. Многие лица из командно-политическо¬го состава проживали в деревнях под вымышленны¬ми фамилиями и выдавали себя за рядовых красно¬армейцев. При регистрации же они называли свои подлинные фамилии и воинские звания. Поди разбе¬ри, кто он такой в самом деле. Установить подлинную личность каждого пришедшего к нам было трудно, а иногда и невозможно. Приходилось ограничивать¬ся устным опросом и, если представлялась возмож¬ность, подтверждениями однополчан. Мы полностью отдавали себе отчет в том, что при таком порядке комплектования в отряд легко могут проникнуть агенты врага, но другого выхода у нас не было. Приходилось верить людям на слово, полагаться на свою бдительность. В отряд принимали только вооруженных людей. Всем безоружным начхоз И. К- Игнашкин выдавал по килограмму хлеба и отправлял их на поиски ору¬жия. Эта мера была весьма эффективной. Люди иногда по двое-трое суток разрывали снежные суг¬робы на Суворовских высотах, рубили лед на Днеп¬ре возле бывших переправ, но в Березну без оружия не возвращались. Помню, группе воинов-сибиряков, которую воз¬главлял танкист Георгий Белых, мы дали задание добыть где угодно исправный пулемет. Ребята вни¬мательно выслушали меня, перемигнулись и ушли. Через несколько дней они вернулись на двух подводах, отбитых у фашистских фуражиров, привезли трофеи, в том числе два ручных пулемета. Ну как можно было отказать в приеме таким орлам? Организационный период был коротким. Через полторы-две недели в отряде было уже около 300 вооруженных бойцов. И теперь мы с полным правом именовали свой отряд партизанским ба¬тальоном, разбили его на взводы, разделили на три роты. Люди продолжали прибывать, приходили иногда уже хорошо сколоченными вооруженными группами, по 20—30 человек сразу. Размещать их в деревне было негде. Посовещавшись в штабе, решили соз¬дать несколько отрядов в ближайших крупных насе¬ленных пунктах, поставив каждому из них опреде¬ленную задачу. Так, в деревню Ердицы, расположен¬ную ближе к Днепру, мы направили партизанскую группу, прибывшую из правобережной деревни Вернебисово и имевшую на вооружении помимо вин¬товок несколько пулеметов. Группа провела ряд бое¬вых операций, в короткое время выросла в довольно значительный партизанский отряд численностью до 120 бойцов. Командиром отряда был старший лейте¬нант Л. И. Симоненков, комиссаром П. А. Волков1. В Добромине таким же путем возник отряд Пет¬ра Чумака, участника боев под Халхин-Голом с японскими самураями, в Белой Гриве — отряд лейте¬нанта Краснова. Все они подчинялись нашему штабу. В партизанской борьбе, как и на войне вообще, очень большое значение имеет успех первого боя. Пусть в этом бою будет участвовать не весь- отряд, а только часть его или даже группа партизан — это не так важно, главное — успех, который потом ста¬новится общим достоянием и оказывает непосредст¬венное влияние на политико-моральное состояние каждого бойца. Первое столкновение партизан нашего отряда с противником произошло примерно в конце февраля. Группа партизан под командованием лейтенанта Козлова поехала за сеном в сторону Днепра и напо¬ролась на врагов, двигавшихся им навстречу. Пар¬тизаны их заметили вовремя, первыми открыли огонь. Пулеметчик Гриша Пивоваров, соскочив с подводы, резанул очередью по гитлеровцам и сразу же свалил долговязого офицера-лыжника, возглавлявшего от¬ряд. Завязался бой. С нашей стороны погиб В. А. Те¬рехов,, один из упоминавшихся нами воинов-сибиря¬ков; гитлеровцы, потеряв около десятка убитыми и ранеными, бежали за Днепр. Партизан Василий Терехов — первая жертва. Хоронили мы его с воинскими почестями — в центре деревни, в саду под яблоней. Салютовали боевыми выстрелами. На похоронах помимо партизан присут¬ствовали почти все жители Березны. Не было только однополчан Терехова, которые выполняли в это вре¬мя боевое задание за Днепром. Возвратились они на другой день, пришли в штаб с необычной прось¬бой: — Разрешите открыть могилу и проститься с товарищем. Сибиряки мы... Однополчане... Посоветовались мы с комиссаром и решили, что отказать в такой просьбе нельзя. Мы не только оборонялись, но и совершали до¬вольно глубокие вылазки в тыл противника. В пер¬вых числах марта Ердицкий и Белогривскнй парти¬занские отряды по нашему заданию совершили сов¬местный рейд по правобережью Днепра. Они имели задание вывезти хлеб из колхозных амбаров, так как наша разведка сообщила, что враги собирают¬ся отправить его в Германию и уже начали свозить на станцию Кардымово. Возле Тюшина партизаны встретились с отрядом карателей, организовали за¬саду. Подпустив их метров на 100—120, расстреляли почти в упор. Гитлеровцы бежали, побросав много оружия и боеприпасов. В захваченных подводах, на которых ехали каратели, партизаны обнаружили бидоны с керосином и факелы из пакли, ящики с гранатами. Каратели ехали жечь деревни и получили по заслугам. Задание отряды выполнили. Наша разведка установила: на правобережье Днепра гитлеровцы рассредоточили крупные гарни¬зоны, усиленные артиллерией и танками. Их задача состояла в том, чтобы не допустить проникновения партизан на правый берег Днепра, прикрыть желез¬ную дорогу Смоленск — Вязьма и автомагистраль. Это были важные стратегические коммуникации, питавшие Вяземский плацдарм центрального участ¬ка Восточного фронта. Сейчас из архивных источников известно, что тог¬да, в феврале—марте 1942 года, мы вели борьбу с подразделениями 10-й танковой дивизии, входившей временно в группу охранных войск «Шенкендорф». Эта дивизия участвовала в боях под Малоярослав¬цем, где потеряла свои танки, была отведена на от¬дых и пополнение в район Кардымова. Но отдыха у битых гитлеровских танкистов не получилось; их бросили против партизан. Лыжные карательные отряды, сформированные из танкистов, выжгли все правобережье Днепра, расстреляли сотни ни в чем не повинных женщин, детей и стариков. Было сожжено 25 деревень. Заре¬во пожаров полыхало над Днепром. Мы видели, как горели Синчицы, Воронцы, Лопино, но были бессиль¬ны что-либо сделать. У нас не хватало боеприпасов, да и отряд еще не был готов к крупным наступатель¬ным боям. Мы понимали, что гитлеровцы не остановятся, бу¬дут пытаться учинить подобную же расправу нал на¬селением левобережных деревень. Отряды лыжников-карателей уже несколько раз прорывались в парти¬занскую зону, но, получив отпор, уходили за Днепр. Так было и под Ердицами, о чем шла речь выше, так получилось и у Шилова спустя неделю. Деревни Шилово и Мончино занимали партизаны отряда Юркова. Между ними была договоренность не пропускать карателей в глубь партизанской терри¬тории. Шилово расположено на высоком бугре, подходы к нему хорошо просматривались и простреливались, ' особенно со стороны Днепра, откуда вероятнее всего мог появиться противник. Однажды, это случилось в первых числах марта, на рассвете, из-за Днепра, от Бельчевиц, появился крупный отряд лыжников. Гитлеровцев было около трехсот, они шли по нескольким параллельным лыж ням сразу, готовые в любую минуту развернуться в цепь и принять бой. Одеты они были в маскировоч¬ные халаты, за собой гащнли на волокушах (легкие лодки, окрашенные в белый цвет) минометы и пуле¬меты. Партизаны приготовились к бою. У них было несколько пулеметов, установленных на крыше мель¬ницы и на крышах колхозных скотных дворов, рас¬положенных со стороны Днепра. Подпустив карателей метров па 200, они открыли губительный огонь. Гит¬леровцы, не ожидавшие такой встречи, заметались, пытались отстреливаться. Партизаны, встав на лыжи, стали обходить их с флангов, намереваясь отрезать от Днепра. Тогда каратели, бросив несколько золокуш с факелами и банками с керосином (собирались жечь деревни), бе¬жали за Днепр. Бой этот длился около грех часов. С нашей сто¬роны особых потерь не было, только два или три пар¬тизана получили легкие ранения. Гитлеровцы же потерями более 50 солдат убитыми и ранеными. Об этом сообщили наши разведчики, ушедшие накануне з дальнюю разведку за Днепр. Возвращаясь, они видели обоз, шедший на Кардымово. На 20 или 25 крестьянских санях лежали убитые и раненые гитле¬ровцы.. Еще до перехода в деревню Березня мы имели сведения о том, что в районе Дорогобужа оперирует крупный партизанский отряд. Говорили, что командир его Дедушка имеет регулярную радиосвязь с Боль¬шой землей и действует совместно с нашими парашю¬тистами. i9 февраля связные из Березнм передали нам, что партизаны заняли Дорогобуж, изгнали гит¬леровцев из района, восстановили Советскую власть. О Дедушке ходили легенды, говорили, что он специально прислан из Москвы с заданием возгла¬вить партизанское движение. Многие отряды посыла¬ли своих ходоков к нему за инструкциями и вестями с Большой земли. Мне тоже хотелось повидать это¬го человека, однако познакомиться с ним удалось гораздо позже — летом 1942 гола в Западном штабе партизанского движения, куда я попал после выхо¬да на Большую землю Дедушка — московский ополченец Василий Исае-вич Воронченко. В тылу врага он оказался, как и многие из нас,— попал в окружение. Придя в родную деревню Козловку Дорогобужского района, он, при участии работников Дорогобужского под¬польного райкома партии, начал формировать в де¬ревнях партизанские группы, а потом свел их в один отряд. В Глинковском районе, где мы действовали, бы¬ли и другие партизанские отряды, имелось партий¬ное подполье, которое возглавляли коммунисты, оставленные со специальным заданием обкомом партии: председатель райисполкома П. С. Куковен-ков, заведующий отделом райкома партии В. П. Иваничкии, прокурор района П. И. Титов, ди¬ректор льнозавода П. Л. Зайцев, директор Ромода-новской школы И. М. Ульянов и другие. Один из них — П. Л. Зайцев — был выдан гитлеровцам и рас¬стрелян. Остальные товарищи успешно действовали. В районе был подпольный райком партии, его возглавили члены бюро райкома ВКП(б) П. С. Ку-ковенков и В. П. Иваничкин (в -феврале 1942 года, после освобождения района от оккупантов, его из¬брали секретарем). Подпольный райком объединил усилия несколь¬ких партизанских отрядов, которые 23 февраля 1942 года освободили районный центр Глинка. События развивались таким образом. Вечером 22 февраля карательный отряд Кружеленкова, по¬трепанный накануне основательно в бою с партизан¬ским отрядом, выбыл из района. Вслед за ним в панике бежали военная комендатура, полиция и бур¬гомистр Хотулев со своей братией. Бежали они в со¬седний, Починковский район. Партизаны вошли в Глинку без боя на рассвете. Чуть позже их со стороны Ельни появился крупный отряд гитлеровцев. Видимо, немецкое командование, взгрев как следует гауптмана Ратта, позорно бежав-■■ шего из Глин-ки, решило любой ценой вернуть рай¬центр, который в то же время являлся железнодо¬рожной станцией на магистрали Смоленск — Сухи-ничи. В поселке Глинка сходились важнейшие доро¬ги, связывавшие ряд районов. Гитлеровцы ворвались в поселок с юга. Возле льнозавода и МТС завязался ожесточенный бой. Партизаны вынуждены были отойти в район же¬лезнодорожной станции, укрепились в станционных постройках, установили на крышах зданий и водо¬качке пулеметы. Бой шел почти весь день. Гитлеровцы, чувствуя свое бессилие, в дикой злобе учинили расправу над жителя-ми поселка МТС. Все они — женщины, старики и дети — были заживо сожжены в своих домах. А на помощь па'ртизанам со всех сторон шли все новые и новые отряды. Партизаны перешли -в на¬ступление, -выбили противника из МТС и погнали по Ельнинскому большаку. На поле боя осталось более сотни трупов гитлеровцев. Наш отряд в освобождении Глинки не участво¬вал, но для ее защиты мы послали около ста парти¬зан .во главе с капитаном Пляшкевичем. Кроме того, мы вели бои с гитлеровскими отрядами лыжников, пытавшихся прорваться з Добромино и Глинку с запада. 1 марта в Березню прибыл из-за Днепра крепко сколоченный отряд партизан в количестве 40 человек. На пяти санях они везли продовольствие, оружие и боеприпасы. Возглавляли отряд лейтенант Греков, старший -политрук Жудов и -младший политрук Березовский. Отряд этот вырос из подпольных групп деревень Тири, Нетриэово, Нарячино, возникших еще осенью 1941 года. Подпольщики на квартире комсомольца Лени Голубовского установили радиоприемник, на¬чали писать листовки, собирать оружие, боеприпасы. Вооружившись, они влились в наш батальон. Андрея Жудова мы назначили командиром роты, а Александру Грекову, как артиллеристу, поручили заняться формированием батареи. Впоследствии его утвердили начальником артиллерии сформированного из отдельных отрядов 3-го партизанского полка. Заднепровские деревни, которые гитлеровцы по¬том повыжгли, были богатые. В колхозных амбарах полно было хлеба, остался колхозный скот, который не успели эвакуировать. Оттуда к нам валом валил народ. Из деревень Шутовка, Лопино, Лазыни, Беле чевицы, Попово, Шевнино, Малиновка мы получили около двух тысяч пудов хлеба, сотни голов скота, много оружия и боеприпасов. После освобождения Глинки начали работать райком партии, райисполком, военкомат, прокурату¬ра я другие районные учреждения. Были восстанов¬лены сельсине Советы и колхозы. На совещании партийного и партизанского акти¬ва было решено все разрозненные партизанские от¬ряды (а их было более десятка) объединить в пар¬тизанский лолк. В начале марта он вошел в парти¬занское соединение «Дедушка» на правах 3-го партизанского полка. Командиром полка был назначен капитан С. И. Иванов, командовавший до этого партизан¬ским отрядом, комиссаром — старший политрук Ро-манычев, начальником штаба — -капитан Земсков. 4 марта 1942 года в Глинке, в штабе полка, со¬стоялось совещание командиров крупных партизан¬ских отрядов, куда 'был приглашен и я. В эти дни в поселке Глинка царило .необычай¬ное оживление. На окраинах его возводились укреп¬ления и устанавливались пулеметы. По улицам маршировали партизаны, за которыми гурьбой бега¬ли радостно возбужденные мальчишки. Со всех кон¬цов района прибывали обозы с оружием, боеприпа¬сами и продовольствием. Секретарь Глинковского райкома партии В. П. Иваничкин и председатель райисполкома П. С. Куковенков собирали коммуни¬стов и возобновляли работу советских и партийных учреждений. А над зданием райисполкома уже гор¬до реял красный флаг... В .помещении военного коменданта, куда я явился за пропуском, толпился народ. Комендант растирал покрасневшие от 'бессонницы глаза и жаловался на свою судьбу: — Разве это жизнь? Да лучше в атаку ходить, чем работать на этой 'проклятой богом и людьми должности! Из 'комендатуры меня направили в штаб полка. Не успел я ступить на порог, как дорогу мне прегра¬дил запорожский казак, точь-в-точь похожий на то¬го, что изображен на переднем плане известной картины Репина. На голове такой же черный капе-люх. И смотрит так же исподлобья. Запорожец был одет... хотя нет, это не то слово, не одет, а буквально втиснут в коричневый полушубок, кото¬рый трещал по всем швам и застегивался только на одну нижнюю пуговицу. Из-под полушубка кокетли¬во выглядывал пестрый шерстяной платок, перели¬вавшийся всеми цветами радуги. Только у репинско¬го запорожца за поясом торчали старинные турец¬кие пистолеты, а этот держал в, руках вполне современный немецкий автомат. «Козацькому роду нема переводу» — невольно вспомнилась 'мне украин¬ская поговорка. — Стой, куды прешь?—властно окликнул меня часовой. — Що, тоби повылазыло, чи що? Повертай назад оглобли! — Почему? — А тому, що сьогодня в штаб пропускають тиль-ко одних командиров партизанських загонив. Зрозумив? — Понял. Но я командир партизанского отряда. Вот мой пропуск и удостоверение личности. Часовой мельком взглянул на пропуск и все свое внимание сосредоточил на удостоверении личности. Сверив .несколько раз фотографию удостоверения с моей бородатой физиономией, он широко улыбнулся: — А-а-а, замляк! Проходьте, проходьте, товарыщ капитан... Тилько чому ж вы, мов той дид Щукарь, не в кожуси, а в жиночий кожущанци? — То тому же, що и мий шановный земляк. — Якы це земляк? — насторожился часовой. — Звыдкиля не вин узявся?! — А той самый, що начепыв на себе барвисту хустку, як та сваха на смотрьгнах. Часовой хотел было застегнуться, чтобы как-то спрятать «крамольный» платок, но потом безнадежно махнул рукой и начал чесать затылок: — Так воно ж бачете, як получылось... Дывчата замысць кашне подарувалы. Щоб не простудывся. — Ну, так кожушанку те же дывчата подарува¬лы, «щоб не простудывся». Минуту мы критически осматривали друг друга, выискивая, где бы еще обнаружить у «противника» ахиллесову пяту, а потом не выдержали и громко расхохотались. Таким образом, инцидент был исчер¬пан. В штабе полка я доложил обстановку, сложив¬шуюся в районе базирования нашего отряда, инфор¬мировал о его численном составе, вооружении и сна¬ряжении, о запасах продовольствия ш боеприпасов, которые мы сумели накопить к этому времени. Командир -полка капитан С. И. Иванов попросил изложить все это в рапорте и сообщил, что наш от¬ряд 'перебрасывается на другой участок, войдет в состав 2-го батальона, который формируется в райо¬не деревень Холмы, Язвино и Павлово. — А как же быть с Березней? — спросил я. — Ну, это уж не твоя забота. Там мы оставляем отряд прикрытия. Командиром его назначен твой бывший начальник штаба Забегин, оставишь с ним и комиссара Гнедых. Выдели им роту партизан, и пусть себе воюют на здоровье. А все остальное бери с собой во второй батальон. У тебя скоро будет' жарко: надо ждать наступления гитлеровцев. Вечером 6 марта я простился со своими боевы¬ми товарищами,- оставил в Березне сотню партизан, а с остальными пошел к месту нового назначения, в деревню Холмы, где в это время размещался штаб 2-го батальона. 4 Второй батальон, куда я прибыл со своим отря¬дом на должность начальника штаба, возглавил старший лейтенант танкист Л. М. Тарасенко, комис¬саром был утвержден военврач А, М. Соколов-Клей¬ман. Батальон состоял из трех рот, численностью по 180—200 бойцов каждая. Рубеж обороны проходил по линии Язвино — Жигалово — Холмы — Голени-щево — Буда Старая. Батальон имел задачу при¬крыть район формирования партизанского полка со стороны Болтутииа, где противник сконцентрировал ' крупные силы. других деревнях -возникли -подпольные группы из воен-нослужащих-окруженцев и местных активистов. К февралю 1942 года они оформились в небольшие партизанские отряды, начали действовать в открытую. В деревнях Павлово и Язвино подпольную группу возглавил капитан И. Я. Ильичев, который впослед¬ствии командовал 1-й стрелковой партизанской диви¬зией. В нее вошли окруженцы военврач А. М. Соко¬лов-Клейман, старший лейтенант Л. М. Тарасенко, лейтенант А. П. Жуков и младший лейтенант Н. И. Пашкин, политрук Е. Ф. Чернявский; местные коммунисты — заведующий Алексеевской школой Ф. В. Головинов, председатель колхоза Р. Н. Крав¬цов, председатель сельпо Я. К. Лунев, бригадир ме¬стного колхоза Ф. А. Сергеев и другие. Работа подпольной группы началась с установки радиоприемника в доме колхозника Федора Купрее-вича Новикова. Вся его семья принимала активное участие в деятельности группы. Дочери Лиза и Аня, медработники по образованию, оказывали помощь больным и раненым окруженцам, а впоследствии бы¬ли активными партизанками (Лиза была казнена Этот .район деревень уже был освоен партизанами. В ноябре—декабре 1941 года в Павлове, Язвине, Жигалове, Ляхове, Белом Холме, Чанцове, Сельце и других деревнях -возникли .подпольные группы из военнослужащих-окруженцев и местных активистов. К февралю 1942 года они оформились в небольшие партизанские отряды, начали действовать в открытую. В деревнях Павлове и Язвино подпольную группу возглавил капитан И. Я. Ильичев, который впослед¬ствии командовал 1-й стрелковой партизанской диви¬зией. В нее вошли окруженцы военврач А. М. Соко¬лов-Клейман, старший лейтенант Л. М. Тарасснко, лейтенант А. П. Жуков и младший лейтенант Н. И. Пашкин, политрук Е. Ф. Чернявский; местные коммунисты — заведующий Алексеевской школой Ф. В. Головинов, председатель колхоза Р. Н. Крав¬цов, председатель сельпо Я. К. Лунев, бригадир ме¬стного колхоза Ф. А. Сергеев и другие. Работа подпольной группы началась с установки радиоприемника в доме колхозника Федора Купрее-вича Новикова. Вся его семья принимала активное участие в деятельности группы. Дочери Лиза и Аня, медработники по образованию, оказывали помощь больным и раненым окруженцам, а впоследствии бы¬ли активными партизанками (Лиза была казнена фашистами летом 1942 года). Зять Афанасий Жуков вместе с местным жителем К. С. Селезневым по за¬данию И. Я. Ильичева поступил в полицию — снаб¬жал подпольщиков оружием и разведывательной ин¬формацией. Впоследствии он был начальником штаба 4-го батальона, погиб героически в 1944 году в Белоруссии, где командовал партизанским отрядом «Истребитель». Радиоприемник был установлен в нежилой части дома, тщательно замаскирован. Сын Федора Куп-реевича Новикова шестнадцатилетний комсомолец Ваня ночи просиживал с наушниками — ловил Моск¬ву, записывал последние новости с Большой земли. А назавтра по поручению И. Я. Ильичева эти сводки размножались па листках бумага и разносились по зсем окрестным деревням, передавались надежным людям. И. Я. Ильичев и А. М. Соколов-Клейман развер¬нули бурную деятельность по сколачиванию парти¬занского отряда. Им удалось получить разрешение открыть медицинский пункт в пустовавшей язвиц-ской больнице. Под видом обследования «больных тифом» они объезжали деревни на десятки верст в округе, выясняли обстановку, налаживали связи с подпольными группами. К началу февраля 1942 года партизанский отряд был сформирован. В ночь на 23 февраля партизаны захватили Бородинскую волость, разогнали полицей¬ских, восстановили Советскую власть. Павловский отряд капитана И. Я. Ильичева был пополнен несколькими мелкими партизанскими от¬рядами. По приказу командования в него влился от¬ряд старшины Н. Т. Шешменева (ныне инвалид войны, проживает в Молодечно) из деревни Чанцо-во, а чуть позже на правах взвода вошел и ляховский отряд Аркадия Сенцова. С прибытием «ашего отряда формирование батальона было завершено. Капитан И. Я- Ильичев, как опытный командир, . окончивший незадолго до войны военную академию, был сразу же отозван в штаб партизанского соедине¬ния «Дедушка» и вскоре, в связи с ранением и вы¬летом на Большую землю его командира В. И. Во-ронченко, принял командование соединением. За се бя командиром батальона он оставил старшего лейтенанта Л. М. Тарасенко. Начальником штаба батальона я был немногим больше суток. В ночь на 8 марта в бою под Разу-ваевкой погиб старший лейтенант Л. М. Тарасенко. Командование батальоном пришлось принять мне, а начальником штаба назначили старшего сержанта В Р. Арлшкина. Это был первый и неудачный бой. Я прибыл в батальон, когда операция уже была спланирована, отдан приказ выбить противника из села Балтутино. Идея была заманчива. Село Балтутино — узел дорог. Овладев им и укрепившись там, мы тем са¬мым перехватывали важную коммуникацию против¬ника. По этому большаку гитлеровцы питали участок фронта в районе Спае-Деменока, а также осажденный партизанами гарнизон города Ельни. Однако операция была подготовлена наспех, без серьезной разведки района предстоящего боя, коман¬дование батальона не вмело точного представления о силах противника. А силы эти оказались весьма зна чительными. Как стало известно позже, в Балтутино несколькими днями раньше прибыл батальон из 221-й охранной дивизии, усиленный несколькими «истребительными» (.карательными) отрядами поле¬вой жандармерии и полиции. Противник готовился к наступлению, вел против лас активную разведку. На Балтутино мы наступали одной ротой, шли по глубокому снегу. Дойдя до деревни Разуваевки, раз¬делились на две группы. Л. М. Тарасенко с одной группой пошел в обход, а моя группа наступала на деревню вдоль дороги. Партизаны были без маскха¬латов, многие из них первый раз шли в бой. Гитле¬ровцы, конечно, пас заметили, встретили плотным ружейно-пулеметным огнем. Пришлось дать команду зарываться в снег. Бой шел часа полтора-два. Б моей группе потери были незначительные — несколько человек раненых, а вот группа комбата потеряла ■семь человек убитыми. Был сражен пулеметной оче¬редью и сам старший лейтенант Л. М. Тарасенко. Партизаны отошли, оставив на поле боя станковый пулемет. Это был горький, но поучительный урок. Проана¬лизировав с командирами рот итоги боя, я дал себе зарок: впредь без разведки — ни шагу! В последую¬щих боях — а их потом было немало — подобных си¬туаций не случалось. На рассвете на деревню Холмы, где укрепилась наша рота, совершила налет авиация. Фашистские стервятники, зная, что партизаны не располагают ■средствами противовоздушной обороны, носились над крышами беззащитной деревни, поджигали крестьян¬ские хаты трассирующими пулями. Деревня выгорела больше чем наполовину, были жертвы среди мирного населения. Партизаны потерь не .понесли. Опираясь на Балтутино, гитлеровцы ежедневно ■совершали вылазки в окрестные деревни, грабили население. Отряды лыжииков, одетые в маскхалаты, несколько раз тшталйсь прорваться в направлении Глинки. Встретив партизан, боя не предпринимали, поворачивали обратно. Было ясно, что противник го¬товится ;к наступлению, прощупывает наши слабые места. В направлении Разуваевки, на подступах к де-рев'не Хохлово, мы выставили засаду с пулеметами. 13 марта произошел второй бой. Тут мы сполна рассчитались с фашистами за погибших товарищей. Со стороны Разуваевки показалась вереница крестьянских подвод с гитлеровцами. В каждой сан¬ной упряжке сидело по три-четыре солдата. В голо¬ве и хвосте колонны шли лыжники в маскхалатах с автоматами. Колонна гитлеровцев медленно приближалась к партизанской засаде. Вот уже отчетливо 'видны их липа, затянутые шерстяными подшлемниками, доно¬сится говор. Вдруг направляющий лыжник остановился, не дойдя 15—20 метров до засады, вытянул шею и на¬чал прислушиваться. Казалось, что он вот-вот ша¬рахнется назад и завопит: «Партизан, партизан!» Шедший следом офицер, заметив нерешительность солдата, сердито рявкнул: «Вперед!» Лыжник вздрог¬нул, двинулся вперед. И когда сапные упряжки по¬равнялись с замаскированными пулеметами, коман¬дир засады подал команду: — Огонь! Пулемет длинной очередью в упор стеганул свин¬цовой струей по гитлеровцам. Лошади грохнулись на снег в загородили дорогу. Бежать было некуда. Тот, кто сворачивал с проторенной колеи в сторону, застревал в сугробах снега. Гитлеровцы открыли беспорядочную стрельбу, метались по заснеженному полю, старались найти укрытие. Но — увы! — позд¬но: слишком близко оказалась засада, партизанские пули повсюду находили врага. Колонна была раз¬громлена, немногим удалось бежать с поля боя. Из Разуваевки противник открыл сильный минометный огонь. Партизаны, захватив кое-какие трофеи, по¬спешно отошли к деревне Павлово. Командир засады, запамятовал его фамилию, при¬бежал в штаб с докладом о результатах операции. И тут выяснилось, что второпях никто из партизан не догадался осмотреть убитых гитлеровцев. Это бы¬ла недопустимая оплошность. Мы пристыдили ко¬мандира засады и потребовали от него немедленно исправить ошибку. Осмотреть поле боя вызвалась Наташа Храмчен'кова, комсомолка из деревни Хол¬мы. Храбрая девушка принесла в штаб батальона два пистолета, часы, фашистский значок и самое главное, личные документы убитых солдат и офице¬ров. По этим документам, которые мы срочно отпра¬вили в штаб полка, было установлено, что против партизан действуют уже не отряды полевой жандар¬мерии а регулярные части 221-й гитлеровской ох¬ранной дивизии. Разгром карательного отряда у деревни Холмы поднял моральный дух партизан. Многие из них участвовали в бою первый раз и убедились что гитлеровцев можно бить, и неплохо бить Убедившись, что с партизанами одним каратель¬ным отрядам не справиться, вражеское командование начало перебрасывать к месту боев полевые войска оснащенные танками и артиллерией. Завязались ожесточенные бои. В конце марта ельнинские партизаны —партизан¬ские полки имени Лазо и имени 24-й годовщины НКЛА — предприняли крупную операцию по уничто¬жению вражеского гарнизона в Ельне. Им удалось ворваться в город, завязать уличные бои, нанести ощутимый уран противнику, но разгромить его пол¬ностью они не смогли. В этой операции участвовал 1-й оатальон нашего полка. В течение марта и апреля наш батальон штаб которого находился в деревне Павлово, вел упорные бои за Язвино, Холмы, Голенищево, Жигалово Си¬няки и Филимоны. Противник стремился любой ценой опракинуть нас и нанести удар по глинке, однако успеха не имел. Деревня Холмы, которую обороняла 4-я рота младшего лейтенанта Пашкина, являлась очень важ¬ным опорным пунктом нашей обороны. Она распола¬галась на возвышенной местности, откуда хорошо простреливались все подступы со стороны Балтутина и Разуваевки. Враги вызвали авиацию и окончатель но сожгли эту деревню. Но партизаны не сдали клю¬чевой позиции. Пять раз ходили гитлеровцы в атаку на холмовское пепелище и каждый раз откатывались назад с большими потерями. В архиве Министерства обороны СССР хранится потатдоиесение штаба 1-го гвардейского кавкорпуса где есть такие строки: «Рота партизан под командо ванием младшего лейте¬нанта Пашкина за пос¬ледние дни отбила пять атак противника, упорно удерживая Холмы. В боях за Холмы ге¬роически действовал пар¬тизан Сенцов. Он в упор расстреливал немцев и двух сам взял в плен. Пу¬леметчик Гераськов уста¬новил свой пулемет на фланге, подпустив врагов на близкое расстояние, открыл огонь и героиче¬ски дрался до последне¬го патрона». За этот бой Аркадий Сенцов приказом коман¬дующего Западным фрон¬том был награжден ор¬деном Красной Звезды. л, которую га Пашкина, хш нашей об иной местнс ~ Подстилы г( 17 марта отряд гитлеровцев численностью в 200 человек пытался прорваться к Глинке в центре нашей обороны. 13 партизан 5-й роты, державшей оборону у деревни Синяки, перехватили колонну противника в деревне Голенящево. Прибывший к месту неравного боя командир роты старший полит¬рук Жудов бросился с горсточкой бойцов в контрата¬ку и остановил врага. Гитлеровцы вынуждены были залечь. С наступлением темноты они подобрали уби¬тых и раненых, погрузили «х на сани и увезли в Балтутино. 5-я рота потеряла семь человек. Смертью храбрых пали ее командир Андрей Жудов и политрук роты Владимир Березовский. Герои были похоронены с воинскими почестями в деревне Павлове Шестая рота, возглавляемая старшим сержантом Сульдиным, располагалась на левом фланге нашей обороны. Противник неоднократно пытался отбросить ее назад и овладеть деревней Филимоны. Гитлеров¬цы никак не могли примириться с тем, что партиза¬ны почти ежедневно устраивали засады на ельнин¬ском большаке и обстреливали 'их транспорт. Но бойцов Владимира Сульдина не так-то просто было выбить с занимаемых позиций. Имея богатый опыт пограничной службы, он организовал такую систему огня, что фашистам нельзя было показывать и носа. Батальон имел задачу держать оборону юго-за¬падной границы партизанского края. Однако мы не ограничивались обороной, постоянно проникали в глубь территории, контролируемой противником. Были созданы специальные разведывательно-дивер¬сионные группы, которые совершали вылазки в глу¬бокий тыл противника, проникали в район Смолен¬ска и не давали покоя врагу даже в таких укреплен¬ных пунктах, как станции Панская 'И Рябцево и город Починок. К утру, разведав намеченные объек¬ты, они возвращались на свои базы. Несмотря на потери, которые мы несли в боях, батальон 'численно вырос за счет притока доброволь¬цев. В апреле 1942 года в его списках значилось 437 партизан. Боевая деятельность батальона обеспечивалась большой и целеустремленной 'партийно-политической работой, которая проводилась под руководством комиссара А. М. Соколо.ва-Клеймана. Во всех ротах имелись политруки, а во взводах — агитаторы и чте¬цы. В 4-й роте политработой руководил Чернявский, в 5-й — младший политрук Березовский, а после его героической смерти старший политрук Смородин, в 6-й — лейтенант Грунин. В ротах имелись также первичные партийные и комсомольские организации. Вся партийно-политическая работа проводилась в основном на местах: во взводах и отделениях, куда обычно .выезжали политруки или 'лартуполномочен-ные (парторги) рот. Из-за большой разбросанности людей общих партийных или комсомольских собра¬ний почти не созывали, так как нельзя было оголять фронт, оставляя на передовой только одних бес¬партийных бойцов. В масштабе батальона, как пра¬вило, собирали делегатские партийные собрания — по три-четыре коммуниста от роты. На этих собра- , ниях бывали представители Политотдела нашей дивизии, Глинковского подпольного райкома партии. Если позволяла обстановка, в ротах организовывали летучие митинги по поводу конкретных событий, происшедших накануне или .в этот же день. Чаще всего поводом для митингов служили похороны по¬гибших в бою товарищей, случаи зверств фашист¬ских карателей, жестоко расправлявшихся с мирным населением партизанских деревень. Широко практиковались читки сводок Совинформ-бюро, газет и листовок, которые мы получали с Большой земли; проводились беседы о положении на нашем партизанском фронте, о подвигах павших з бою партизан, о сохранении военной тайны и повы¬шении бдительности, о положении в советском тылу и на франте. Читки и политинформации часто про¬водились в боевой обстановке, в минуты затишья перед боем. Ежедневную политическую информацию мы полу¬чали из радиосводок. Приемник, которым раньше пользовалась подпольная группа Ильичева, был пе¬редан нашему батальону. Обязанности радиста испол¬нял юный партизан Ваня Новиков. Приемник посто¬янно находился на командном пункте нашей батареи семидесятишестимиллиметровых пушек и охранялся. Для него был оборудован специальный ящик, ус¬тановленный на мягкую рессорную тележку. В кри¬тическом случае его легко можно было увезти в бе¬зопасное место. Ваня Новиков — шустрый семнадцатилетний ком¬сомолец из деревни Павлово — был смелым парти¬заном. Он ежедневно принимал сводки Совинформ-бюро, размножал их и развозил политрукам рот. Помимо своих обязанностей радиста парень одновре¬менно нес обязанности связного между штабом ба¬тальона и артиллерийской батареей, четко выполнял все задания командования. От себя добавлю, что хотел вывесить топографическую карту на сайт, но т.к. 300 кб и при сжимании до таких размеров качество теряется и ничего не видно.
Вот ссылка на скачивание полной книги Сторона Партизанская https://yadi.sk/d/nWCngFGgchA8G А вот ссылка на книгу КАК ЭТО БЫЛО Ивана Абрамова https://yadi.sk/i/n6q87r7kchA5X
Без изменений, пишет - "Произошла ошибка при открытии данного документа.Файл повреждён и не может быть восстановлен."
